96 лет бою под Липягами. Фальшивый герой Михаил Кадомцев.

[malyavin]

4 июня 1918 года в бою у станции Липяги чехословацким корпусом были разбиты и уничтожены отряды самарской Красной Гвардии. Эта военная операция открыла легионерам путь на Самару, которая и была взята 8 июня 1918 года.

Руководил красногвардейцами Михаил Самуилович Кадомцев, который сам погиб в этом бою. Вернее, даже не в бою, а когда "с несколькими кавалеристами хотел пробиться через огонь чехов" назад в Самару, бросив свое наголову разгромленное и бегущее во все стороны воинство. О его личности особо не говорится, только очень кратко( как в Википедии). Мол, родился он в Уфе в 1886 году, дворянин, сын чиновника. Учился в Симбирском кадетском корпусе, исключен из него за революционную деятельность и вернулся в Уфу. Член РСДРП с 1905 года, вел революционную работу, участвовал в подготовке боевых дружин, был руководителем многих операций уфимских боевиков. Военно-окружным судом приговорен к вечной каторге, на которой провел 11 лет. После Февральской революции 1917 года освобожден, возвратился в Уфу, участвовал в Гражданской войне, в разгроме казачьих частей атамана А. И. Дутова. Погиб под Липягами.
Но Михаил Кадомцев - личность довольно колоритная и заслуживает более подробного рассказа. Ведь за просто так к вечной каторге не приговаривают. Наиболее известным "делом" его криминальной биографии стала "демская экспроприация". Воспоминания о ней оставил подельник Кадомцева Владимир Алексеев. "Место нападения — писал Алексеев, — было выбрано на 600-ой версте между разъездом Дема и Уфой". В сентябре 1906 г. старшие отрядов, не объявляя истинной цели, под видом продолжения курса полевой разведки отдали распоряжение участникам нападения произвести точную разведку местности — дорог, тропинок, оврагов, болот, переправ и пр. Старшим этой разведки был В. Горелов. Небольшими группами, не в один день сразу, под видом охотников, рыболовов, птицеловов или сборщиков ягод, — участники детально ознакомились с местностью.» Накануне из Самары была отправлена телеграмма на имя И.П. Алексеева с требованием прислать меда. Это был сигнал к началу операции. Разведка сообщила, что артельщики везут с собой в железных сундуках и саквояжах 300000 рублей. 21-го сентября, к 5 часам вечера, собрались боевики. Путь жел. дороги был загорожен баррикадой из шпал. Часть дружины ждет около баррикады. Завидев нападавших, солдаты открыли стрельбу. Дружина отвечала. Алексеев вынул петарду и швырнул. Солдаты прекратили стрельбу. Экспроприаторы вынули деньги (240 тыс. рублей) из тяжелых сундуков и вывезли на дачу революционерки Емельяновой. Добычу спрятали в стогу сена. На другой день разъехались разными путями в город. Иван Кадомцев под видом пикника выехал за деньгами, и вывез их в Уфу из под носа у стражников. Из этих денег 25000 Алексеев отвез в Петроград для проведения 5-го Лондонского съезда партии. В конце 1906 г. в Финляндии на эти деньги был созван съезд боевых и военных организаций РСДРП(б), закуплено оружие, организованы бомбистские школы в Киеве и Финляндии, выделены средства на помощь арестованным товарищам, в том числе арестованному по Демскому делу М. Кадомцеву (он был взят под арест за хранение взрывчатки). 10000 было отдано Уфимскому обл. комитету РСДРП(б). Уфимский комитет партии переводит наиболее активных боевиков на нелегальное положение, остальным рекомендует «рассыпаться». Скрываясь от следствия, В. Алексеев выехал за границу, якобы для лечения. Жил во Франции и Швейцарии, организовав там вместе с И. Кадомцевым большевистскую ячейку.
Далеко не все награбленные деньги пошли на "светлое дело революции". Значительную часть экспроприированного "революционеры" тратили на различные собственные нужды - проституток, кутежи, приобретение предметов роскоши...
Из письма Терентьева председателю БОКК (Башкирская областная контрольная комиссия), 8 января 1926 года (хранится в бывшем партархиве, ф. 9776, оп. 2, д.17), цитирую по по книге Тамары Рыбченко "Пляска святого Витта":

«Первый же крупный экс - нападение на поезд близ разъезда Дема…...внес в ряды дружины расслоение на группы и разложение. Резко выразились три группировки:

1) «верхи»- гимназисты 2) «Низы»- рабочие 3) «туда-сюда»- учащиеся городского училища и служащие.

Демский же экс явился гибельным для дружины. Она стала совершенно независимой от комитета РСДРП, деньгами распоряжалсь самостоятельно, не давая отчета в них Комитету. В самой дружине появляется воровство, деньги, взятые на эксе, тратятся на кутежи, на проституток, на покупку домов, ничем не обоснованные поездки»

Дружинники, по словам Терентьева, до сего времени жившие скромно и еле сводившие концы с концами, начинают обращать на себя внимание одеждой, столом, катанием на рысаках, посещением ресторанов. В качестве примера он приводит Ряховского, истратившего на свои нужды 25 тысяч рублей, Ключникова, который платит извозчикам по 25 рублей и кутит с шансоньетками, Горелова, который женится на Раисе Алексеевой и едет справлять медовый месяц в Крым (появляются серебряные сервизы, кавказкая бурка и домик «от тетушки». За присвоение денег из дружины исключаются Новоселов, Мясников, Козлов, Наугольников.

Безотносительно к революционной цели, пишет Терентьев, целью становяться сами эксы. «Экс для себя» среди рядовых боевиков был весьма распространен.Во время отступления после Миасского экса, Зенцов, по утверждению Терентьева, подбивал его на «экс для себя».
Товарищ Кадомцев не был исключением, об этом пишет уфимский автор Юрий Ерофеев. "У Михаила при личном досмотре нашли револьвер в кармане и кинжал за голенищем – этакая смесь революционера с уголовным блатарем. В комнате и у входа под крыльцом – патроны, бикфордов шнур, пикриновая кислота для «химической» бомбы, другие детали будущих бомб и одна уже готовая к употреблению. В сундуке две сторублевки и двести ассигнаций по 25 рублей – новеньких, без изгибов, не бывших в употреблении. Это – не считая 130 рублей, найденных у Михаила в кармане.
Анна Федоровна Кадомцева, родившая девятерых детей, начала утверждать, что деньги принадлежат ей, она откладывает их для покупки своего дома, а источников поступления в семью доходов немало: муж, Самуил Евменьевич, неплохо зарабатывает в Казенной палате, старшие сыновья – офицеры, участники Русско-японской войны, не забывают о матери.

За последние десятилетия, а если точнее, то с предвоенных времен, было несколько газетных статей о том, что Анна Федоровна стала прототипом матери из одноименного романа М. Горького. О Демской экспроприации Горький знал, но хороша мать революционера, заступающаяся за сына-уголовника перед полицией и оправдывающая его двойное воровство: вначале он украл у государства якобы для партии, а потом – у партии для себя. Следователи довольно быстро получили ответ из Самарского банка, где артельщики получали деньги перед посадкой на поезд. Номера банкнот, найденных у Кадомцевых, совпадали с теми, что получал банк, а от банка – артельщики. Не подтвердилась версия, что деньги у матери – от старших сыновей. Эразм утверждал, что послал с фронта матери в общей сложности до 2800 рублей, но на свою беду уточнил: в том числе отправлял с сослуживцем, поручиком Богатко, ехавшим с Дальнего Востока на Украину, 1300 рублей. Следователи отыскали поручика в Харькове, и тот подтвердил, что деньги от Кадомцева для Кадомцевой получил и переслал, но ровно на одну тысячу рублей меньше. Мефодий называл еще большие суммы посланных матери денег с фронта, привезенных по возвращении в Уфу с собой, да еще здесь полученных за несколько месяцев службы. Вполне возможно, что боевой офицер не разделял политических мировоззрений Михаила с Иваном (только были ли они, политические, идеологические мировоззрения, у Кадомцевых, да и других боевиков?), но посчитал необходимой попытку смягчить участь арестованного брата.
Михаил отнюдь не боялся мести со стороны «товарищеской среды». Кто мог наказать Михаила Кадомцева за утаивание экспроприированных денег, уж не Мячин ли? Он вскоре после Демской экспроприации отбыл из Уфы в Женеву, с паспортом на имя Василия Васильевича Яковлева, доставшимся, очевидно, не бесплатно."
Скорее всего, подобное "крысятничество" и послужило причиной того, что в мае 1908 г. Уральская областная конференция РСДРП объявила боевые организации “вне партии”. Кадомцева же его подельники решили вызволить из Мензелинской тюрьмы. К нему на свидание приехала мать, боевик В. Алексеев привез бомбы, оружие, прочее и во время свидания, видимо, они сумели передать два револьвера заключенным. Около двух часов ночи 16 июля 1908 г. М. Кадомцев и сидевший здесь же другой боевик Ив. Головкин самодельными ключами открыли камеры и вышли к комнате стражников. Однако трое дежурных не спали и, несмотря на наставленные револьверы, попытались оказать сопротивление. Боевики открыли стрельбу, все полицейские были ранены, стражник Абдулкарим Абсалямов затем скончался в больнице.

Беглецы выбежали из тюрьмы, за ними бросилась погоня, но, находившийся в засаде В. Алексеев метнул бомбу. Испуганная сильным взрывом, от которого в соседних домах вылетели стекла, полиция прекратила преследование. Однако затем план боевиков дал сбой. Кадомцева и Головкина никто не встретил с лошадьми, впоследствии первый писал из тюрьмы, “что виноват какой-то Шурка, который все время тормозил”. Не найдя ничего, оба беглеца пешком двинулись за город, а В. Алексеев добежал до гостиницы, где с матерью Кадомцева тут же сели на извозчика и уехали к пристани.

Вечером того же дня 16 июля в общественном саду Мензелинска нашли две припрятанные сумочки. В них полицейские обнаружили три браунинга и маузер, до 450 штук патронов, три ручные бомбы, бинокли, карту, подложные паспорта, бинт и прочее.

Добравшись до дер. Поисево боевики наняли крестьянина с лошадьми и выехали в дер. Байсарово, держа курс на Яркеево и Уфу. Но доставивший их сельчанин оказался братом байсаровского урядника Мухаметгарифа Салимова и сразу же побежал рассказывать тому. Урядник пригласил обоих к себе в дом выпить чаю и для будто-бы записи паспорта (при этом революционеры давали ему взятку в три рубля), а сам тайком отправил жену за стражниками. Зная о побеге из Мензелинской тюрьмы, сообразительный урядник продержал обоих два часа до приезда пристава. Но когда тот стал разбирать бумаги, боевики внезапно выхватили револьверы, закричали “руки вверх”, стали стрелять и бросились к выходу. В завязавшейся перестрелке И. Головкин был убит, а

Кадомцев, отстреливаясь, помчался по улице. В самом конце деревни выбежавший на шум крестьянин Шайхильразый Мухаметшин схватил террориста и, несмотря на два пулевых ранения, удержал его, пока подоспевшие братья и полицейские не скрутили боевика. Во время задержания был смертельно ранен стражник Санников.. Дорогостоящая операция БО уфимских большевиков окончилась провалом. М. Кадомцев судом был приговорен к смертной казни, замененной бессрочной каторгой.
Освободился наш герой после революции 1917 года и вновь включился в "классовую борьбу". Был руководителем вооруженного отряда под началом своего уфимского подельника Константина Мячина-Яковлева, который был назначен большевиками «главнокомандующим Урало-Оренбургским фронтом». Как помощник "главкома" Яковлева, Кадомцев в конце мая 1918 года объявил себя комендантом Самары, хотя этот пост уже занимал некто Рыбин. Так в Самаре оказалось два "коменданта". Вчерашний каторжник, Кадомцев возомнил себя военачальником и возглавил оборону Самары от наступавших чехословаков. Линия основной обороны была выбрана им в районе ст. Липяги (нынешний Новокуйбышевск) по берегу реки Татьянки, в 15 км юго-западнее Самары. Как указывает И.А. Колесников "По своим тактическим данным, выбранная позиция была неудовлетворительна, хотя лучше этой найти было трудно. Вся местность была равноценна. Но при хорошей организации обороны можно было бы и здесь создать сильную оборону.

В оборонительной позиции почти совершенно отсутствовали обзор и обстрел. Сама позиция состояла из одиночных и групповых окопов с загнутыми флангами,причем окопы были только между рекой Татьянкой и жел. дорогой; южнее жел. дороги никаких окопов не было. Правый фланг позиции упирался в р. Татьянку и в луговую долину р. Волги, покрытую лесом, что создавало большие преимущества обороняющимся красным отрядам, обеспечивая их правый фланг. Впереди позиции в 35 шагах находились избы деревни Русские Липяги, а слева - приподнятая местность к селу Воскресенскому, что лишало хорошего обзора и обстрела обороняющихся; позади позиции - река Татьянка и небольшой лес.
Вооруженные отряды, численностью около 2000 человек, были выдвинуты т. Кадомцевым в деревню Русские Липяги и здесь расположены лагерем по р. Татьянке; в район же села Воскресенского был выдвинут сформированный отряд кавалерии, на каковой т. Кадомцев возлагал большие надежды, в смысле активных наступательных действий; у разъезда Кряж были расположены только что сформированные две батареи".
При относительно немалой численности, отряды Кадомцева были просто вооруженным сбродом из самарских рабочих, крестьян, левых эсеров, башкир, латышей, матросов. Так, в составе сил Кадомцева в числе прочих был Интернациональный отряд из матросов, китайцев, уфимских татар и самарских коммунистов в 1200 человек, при 12 пулеметах, 2 орудиях и отряде кавалерии в 75 сабель.  Как сообщают сами же большевистские источники, уровень дисциплины и организации этих вооруженных формирований был очень низким. "Обучение не велось; части, находясь около недели на позиции, занимались глушением бомбами рыбы в Татьянке, да митингованием". Немудрено, что все это воинство побежало спасаться в лесу за Татьянкой, когда чехи открыли огонь. Большое количество красногвардейцев элементарно утонуло. Разгром был полный, волжского Наполеона из железнодорожного грабителя Кадомцева не получилось. Где-то в этой толчее драпавших "защитников Самары" погиб и он сам, также пытаясь спастись бегством.

Удивительно, но до сих пор Кадомцев считается "героем", в Новокуйбышевске есть улица, названная в его честь. Непонятно только, за какие заслуги. За грабежи и убийства в Уфимской губернии или за бездарный провал обороны Самары и гибель при "героическом" драпе с поля боя в Липягах?

Литература
И.А. Колесников. Военные действия на территории Самарской губернии в 1918-21 годах. Самара, 1927 (схема из книги)
Т.И. Рыбченко Пляска Святого Витта. Уфа, 1992
М.И. Роднов. Революционный террор в Уфимской губернии в конце 1907—1916 годы. 2001